«Я нашел нефть. Вот так!»: как упрямый советский геолог открыл месторождения Западной Сибири
Упрямых и непокорных в Советском Союзе не любили. Они были неудобны. Однако именно такие люди часто становились первыми в СССР. Таким был и Фарман Салманов — первооткрыватель сибирской нефти. Не раз ему приходилось идти против всех. В его жизни было много борьбы — не только с суровой природой, но и с непониманием коллег и начальства. Ко дню рождения человека, подарившего стране нефть Западной Сибири, рассказываем его историю.
Из солнечного Азербайджана в холодную Сибирь
Фарман Салманов родился в Азербайджане, в маленьком селе Морул. С самого детства он мечтал побывать в Сибири. О сибирских просторах Фарману рассказывал его дед Сулейман: за нарушение религиозного обычая в 1888 году его отправили в ссылку на Дальний Восток. Во время ссылки Сулейман участвовал в русско-японской войне, получил награды и был освобожден досрочно. Вернулся домой он вместе с женой-сибирячкой — девушкой Ольгой. Сулейман много рассказывал о Сибири внукам, а внучку, родную сестру Фармана, даже назвал Амурой в честь сибирской реки.
Свое будущее Фарман выбрал еще в 15 лет. В 1946 году в село приехал Николай Байбаков, нарком нефтяной промышленности СССР. Фарману поручили рассказать высокому гостю о школе. Байбаков, узнав, что тот хочет стать нефтяником, сказал: «Ты сделал правильный выбор, Фарман. Если тебе будет нужна моя помощь — помогу!»
Байбаков свое обещание сдержал. После окончания института Фармана оставляли работать в Баку. Но по рекомендации Байбакова направили геологом в Новосибирск, а потом на Кузбасс. Салманов быстро стал начальником сначала буровой партии, а потом и экспедиции. Но чем дольше он работал на Кузбассе, тем отчетливее понимал: нефти здесь нет. Искать ее нужно совсем в другом месте.
В те годы Западная Сибирь считалась бесперспективным регионом. Ее огромные просторы даже планировали затопить, чтобы построить там самую мощную в СССР гидроэлектростанцию. Снаряжение туда поисковых экспедиций представлялось абсолютно бессмысленным занятием и пустой тратой государственных денег.
Юлия Щербаченко
Экскурсовод краеведческого музея города Мегион
Салманов думал о Сибири. Он разделял идеи академика Ивана Губкина, основателя советской нефтяной геологии. В тридцатые годы Губкин первым выдвинул теорию о биогенном происхождении нефти и рассчитал, что миллионы лет назад на месте Западной Сибири была огромная впадина, куда должно было естественным образом стекаться органическое вещество, из которого потом под давлением горных пород формируется нефть. Салманов учению Губкина верил безоговорочно и с присущим ему упрямством доказывал: нефть именно там, в Среднем Приобье, под сургутскими болотами.
Салманов много раз просил перенести нефтеразведку из Кузбасса, где он в то время работал, в Приобье. Но его настойчивые просьбы отклоняли: начальство по-прежнему не видело в этом регионе перспектив. Тогда геолог решился на отчаянный шаг: он погрузил скарб экспедиции на несколько барж и уехал вести разведывательные работы под Сургутом.
«Это событие за многие годы обросло многочисленными версиями и интерпретациями. Кто-то говорит, что это был дерзкий поступок Фармана Салманова, который рогом уперся, поверив в перспективность Среднего Приобья, — писала в 2021 году в статье, посвященной биографии Салманова, югорский журналист Ольга Буксина. — Другие исследователи его биографии считают, что никакого самоуправства в том поступке не было: перебазировка была разрешена Новосибирским территориальным геологическим управлением».
В стороне от стратегических направлений
В жизни Фармана Салманова начался новый этап. А заодно и в истории всей советской, а позже и российской нефтепромышленности. Только в те годы об этом еще никто не знал.
Условия, в которых работал отец, конечно, были тяжелейшие. Абсолютно все, от организации работ до налаживания быта, нужно было начинать с нуля.
Илья Салманов
Сын Фармана Салманова
«Между Сургутом и строящимся поселком геологов не существовало дорог, все припасы и материалы отец доставлял прямо через тайгу на купленной в местном колхозе лошади, которую назвал Казбеком. Он рассказывал, что чтобы не замерзнуть в пути, иногда приходилось спрыгивать на землю и бежать следом за телегой, — продолжает Илья Салманов. — При этом сзади к телеге привязывали веревку, за которую нужно было держаться. Потому что если вдруг упадешь, отстанешь и потеряешься, в тех краях это верная смерть. А от сибирского гнуса и комаров, которые буквально заедали людей, спасались так: брали обычную рыболовную сетку, вымачивали ее в дегте и оборачивали вокруг головы на манер современной маски-энцефалитки».
За работу на новом месте Салманов взялся со всей энергией. В мемуарах он вспоминал, как категорически отверг предложение геофизиков отложить строительство первой опорной скважины на год. Он был убежден, что бурить следовало прямо сейчас, без промедлений.
Закладку первой скважины Салманов предложил отметить торжественным митингом — разослал приглашения всем руководителям предприятий и учреждений Сургута, вывесил на местном Доме культуры рыбаков написанное большими буквами объявление: «20 января 1959 года в 12 часов состоится торжественная забурка первой глубокой скважины в Сургутском районе. Приглашаем всех на наш праздник». На митинге буровики развернули транспарант «Откроем третье Баку!».
Но вскоре начались проблемы. Разведочные скважины давали лишь минеральную воду. Заветного нефтяного фонтана не было. Салманова стали обвинять в том, что он «топит государственные деньги в болоте». В 1961 году, когда в Сургут приехал академик Андрей Трофимук, основатель Института геологии и геофизики Сибирского отделения Академии наук СССР, ему говорили: «Ваша экспедиция в стороне от стратегических направлений, да и нечем пока сургутянам завлечь ученых и производственников. Лучше не отвлекайте внимание академика на второстепенные объекты».
В затею отца действительно мало кто верил. Когда он выступал на одном из собраний руководства, собравшиеся в зале даже позволяли себе замечания вроде «геологи в Сибири больше водки выпили, чем нефти нашли». Отец после этого всерьез хотел все бросить и улететь обратно в Азербайджан. Благо он человек вспыльчивый, темпераментный, но отходчивый — это наша семейная черта. Так что, остыв и все еще раз обдумав, он решил остаться и продолжить работу.
Илья Салманов
Сын Фармана Салманова
200 тонн в сутки
Удача улыбнулась молодому геологу, как улыбается всем настойчивым. Спустя четыре года после начала экспедиции при бурении очередной разведочной скважины в небо ударил фонтан нефти мощностью 200 тонн в сутки — знаменитый Мегионский фонтан!
«В это время в Москве должно было состояться Всесоюзное совещание нефтеразведчиков, и сами догадываетесь, как от нас в столице ждали победных результатов, — вспоминал Фарман Салманов в интервью журналу “Нефть и капитал”. — А мы дожидались очередного испытания от мегионской скважины. Я не отходил от радиста, который постоянно был на связи с буровой. Уже поздняя ночь, а все без изменений. Усталые расходимся по домам. Только прикорнул, вдруг сильный стук в дверь. Читаю радиограмму: «Салманову. Скважина фонтанирует чистой нефтью дебитом 200 тонн в сутки». Произошло это 21 марта 1961 года. А через двадцать дней после открытия нефти в Мегионе в космос полетел Юрий Гагарин! Замечательное было время. Непреходящее чувство всеобщего подъема, хотелось поспеть везде».
Вслед за Мегионским месторождением открыли Усть-Балыкское. Еще через год — Сургутское. Вслед за ним пошли и другие — как грибы после дождя.
«Коллеги отца иногда говорили, что он “нефть носом чует”. Потому что он мог, например, зайти в кабинет, где нефтяники спорили, где лучше бурить скважину, посмотреть на карту и указать пальцем на конкретное место — и никогда при этом не ошибался, — рассказывает Илья Салманов. — Как-то я спросил у него, как это возможно. А он рассмеялся и ответил, что перед тем, как указывать пальцем, изучает десятки материалов, книг и геологических данных».
«Как любимые дочери»
Сейчас Фармана Салманова чествуют как национального героя и даже сравнивают с Юрием Гагариным. Однако сам Салманов, как вспоминают его близкие, героем себя не считал и всегда повторял, что работал не ради признания или денег, а ради идеи.
«Однажды он сидел за столом и перечислял свои награды: звание Героя Социалистического Труда, Орден Ленина, Орден Трудового Красного Знамени… и 35 выговоров, — продолжает Илья. — Я спросил: “Пап, а как же ты их всех спустя столько лет помнишь?” А он ответил: “Каждый выговор прошел через мое сердце”».
В 2023 году эксперты оценивали нефтяные запасы Западной Сибири в 50 миллиардов тонн. Тут находится крупнейшее в стране месторождение — Самотлорское — и еще около 500 месторождений поменьше. Здесь добывают почти 70% всей российской нефти.
Фармана Салманова не стало в 2007 году. До последнего, как вспоминает Илья Салманов, он работал и на все вопросы о самочувствии отвечал: «Терпимо. Согласно течению болезни». И лишь за месяц до ухода взял отпуск — съездить в родные места, в Тюмень и Азербайджан, попрощаться с родными и друзьями.
«Поздравляя меня с семидесятилетием, один из ведущих геологов Западной Сибири Анатолий Михайлович Брехунцов подсчитал, что с моим участием было открыто более 130 месторождений, — вспоминал Салманов в одном из последних интервью. — И когда меня спрашивают, какое из них памятнее — Мамонтовское, Мегионское, Правдинское, Усть-Балыкское или другие, я затрудняюсь ответить. Все они для меня словно любимые дочери!»
